жизни, отправляли туда, где им самое место – в ад. Предусмотрительный предводитель константинопольских разбойников не хотел, чтобы остались свидетели, которые впоследствии могут его опознать.

Шайки частенько пересекались, даже сотрудничали на ниве грабежа и разбоя, когда требовалось много людей для удачной «охоты». И Андреасу вовсе не хотелось, чтобы его обвинили в пособничестве франкам.

В этом случае нож под ребро и быстрая кончина будет для него счастливым концом авантюрной карьеры. Но среди разбойников были «умельцы», которые подвергали отступников таким изуверским пыткам, что кровь в жилах стыла при одном упоминании об этих страшных истязаниях, когда человек начинал считать смерть огромным благом.

– Однако нам надо двигаться дальше, – озабоченно сказал Андреас. – Нужно покинуть это место как можно быстрее.

– Почему? – спросил Себальд.

– Я знал этого молодца, – сказал Андреас, указывая на мертвого атамана разбойников. – Его имя Сарда. Те, с кем мы сражались, еще не все его люди. У него в отряде около сотни человек. А главное, в помощниках Сарды ходит его брат. Если он узнает о гибели атамана, то вскоре будет здесь. Уверен, что их табор недалеко. Расположились в какой-нибудь деревушке…

– Можешь дальше не рассказывать, – озабоченно молвил Себальд. – У меня больше нет желания обнажать меч. Да и выстоять против такого количества сброда нам вряд ли удастся. Ходу!

С этими словами он поднял коня в галоп, и все шестеро помчались по старой дороге, которая в этом месте была на удивление хороша. Вскоре место сражения осталось далеко позади, и они наконец оказались на равнинной местности, где не было леса, а лишь торчали кое-где хилые кустики. Теперь можно было не опасаться внезапного нападения.

Глава 13. Кровный враг

Небольшие деревеньки – от силы двадцать-тридцать дворов, – мимо которых ехали рыцари, были словно нанизаны на нить дороги. А в хуторах – проастиях, метохах и зевгилатиях – хозяйств насчитывалось и того меньше. Пахотные участки, в основном квадратные, разделяли межи, канавы, изгороди из жердей и камней, ряды посаженных деревьев, и если смотреть с возвышенности, то они напоминали доску для «затрикиона»[90]. Так ромеи называли сарацинскую игру, которую европейцы именовали «ludus scacorum» и которая все больше входила в моду в Священной Римской империи.

К крестьянскому дому примыкали сад и огород. Дома были построены из камней или камыша, а их крыши покрыты черепицей, тростником или соломой. Близ дома находились хозяйственные постройки, погреба, ямы и большие, врытые в землю кувшины-пифосы, в которых хранили зерно, вино и оливковое масло.

На третий день рыцарям встретилась усадьба, где их приютили на ночь. Господин наезжал в свои владения редко, поэтому иконом – управляющий поместьем – любезно согласился предоставить путникам кров и еду. Естественно, за плату.

Усадьба была очень богатой. Вокруг дома с куполом, опиравшимся на колонны, шла открытая веранда. Рядом располагались термы с мраморными полами – как в доме, амбар из двух отделений (в нижнем, включая подвал, хранились продукты, а в верхнем – печеный хлеб), особый склад для зерна, соломы и мякины, конюшни, хлев, помещения для работников и слуг. В усадьбе даже имелась церковь с куполом на восьми колоннах, хорами, мраморным полом и золоченой алтарной преградой.

На полях росли в основном пшеница и ячмень. Встречались грядки гороха и чечевицы. А во влажных низменностях произрастал лен. Он был очень ценен – тонкие льняные ткани стоили дороже шерстяных, но лен требовал обильного орошения, а дожди шли редко, и воды не хватало. Поэтому лен в империю ввозили.

Самые большие доходы приносил виноград. Земля под ним ценилась при продаже вдесятеро дороже, чем пахотная нива. Даже небольшой виноградник обеспечивал семье скромный достаток. Соперником винограда по доходности были оливки. Оливковое масло, а также соленые оливки являлись одним из основных видов питания ромеев. Андреас объяснил, что в годы недородов вывоз оливкового масла за границу находился под запретом.

На лугах из тягловых животных паслись в основном мулы и ослы. Лошадь в крестьянском хозяйстве была редкостью. Она стоила очень дорого – двенадцать золотых безантов, цену трех-четырех коров. Свободный крестьянин держал ее только потому, что без лошади не мог отбывать воинскую повинность. Коней разводили преимущественно в имениях знати и в поместьях василевса. Каждый сановник в городе имел целую конюшню. Особенно славились кони сарацин, хотя лошади ромеев были более выносливыми.

Мул, как и конь, был привилегированным животным: на нем ездили верхом, на него грузили поклажу. Гораздо чаще крестьянин имел осла, который порой составлял все имущество бедного сельского углежога или торговца дровами. Но главным трудягой в крестьянском хозяйстве был вол.

Степень благосостояния семьи определялась не только размерами ее земельного участка, но и числом волов: дизевгаратом называли крестьянина, имевшего две упряжки волов, зевгаратом – одну пару, а воидатом – лишь одного вола. Молочных коров крестьяне обычно не держали, да и в имениях знати мясной рогатый скот всегда преобладал над молочным.

Зато в каждом хозяйстве были овцы и козы. Они давали молоко, мясо и шерсть и не требовали особых забот. Обедневшие обладатели единственного вола иногда припрягали к нему при пахоте козла, что очень удивило рыцарей, которым довелось наблюдать такую картину. Неприхотливыми были также свиньи, но их разводили там, где росли дубовые рощи, так как кормили свиней в основном желудями. Лишь поросят к празднику откармливали отрубями и мукой. Держали селяне и домашнюю птицу.

Вся крестьянская семья, в том числе и дети, работали, начиная с рассвета и до заката. Редкий крестьянин пользовался трудом мистиев – наемных работников (ими чаще всего оказывались обедневшие соседи-односельчане). Порой, после крупных побед над сарацинами, пленные в качестве рабов появлялись и на поле состоятельного крестьянина. Но рабы и мистии, как правило, были плохими работниками.

Немало сил у крестьянина отнимали ангарии – государственные трудовые повинности: перевозка грузов на своих животных, расчистка дорог и проходов для войска, ремонт и строительство мостов, судов, укреплений и прочее. Ангарии срывали сроки сезонных работ и часто ставили хозяйство на грань разорения. Обедневшие поселяне перебивались случайными заработками – нанимались плотниками, дровосеками, углежогами, сезонными работниками. Иногда они организовывали переходившие с места на место артели виноградарей или строителей.

Все это рассказывал рыцарям по дороге словоохотливый Андреас. Иногда вставлял свое слово и Себальд, который многое знал про империю ромеев – частью из книг, частью из собственного опыта. Когда Андреас, удивленный его познаниями, начал расспрашивать рыцаря, откуда ему известны подробности, о которых даже он понятия не имеет, тот улыбнулся и ответил:

– Когда едешь в чужую страну, неплохо знать, что